Это приступ неврастении объяснил я кошке она уже завелась во мне будет развиваться и сгложет меня.
Боже это апрель воскликнул я почему-то испугавшись и крупно написал конец.
Сказала она так скажите Максудов а ваш роман пропустят.
Ни-ни-ни воскликнул пожилой литератор ни в коем случае! Об пропустить не может быть и речи! Просто нет никакой надежды на это. Можешь старик не волноваться не пропустят.
Ты меня прежде поцелуй кричал пожилой литератор не хочешь? Вот и видно сразу какой ты товарищ! Нет брат не простой ты человек!
И говорю я тебе прямо продолжал пожилой ибо я привык всем резать правду в глаза ты Леонтьич с этим романом даже не суйся никуда.
Позвольте тут какая-то путаница… подумал я до того не вязался вид вошедшего человека с здоровым хохотом и словом расстегаи которое донеслось из передней.
И знаете ли какая мысль пришла мне в голову зашептал Ильчин от таинственности прищуривая левый глаз из этого романа вам нужно сделать пьесу!
Перст судьбы подумал я и сказал вы знаете я уже начал её писать.
Нет Людмила Сильвестровна так невозможно отозвалась Торопецкая возьмите вы анкету домой и заполняйте её сами как хотите.  

“Это приступ неврастении, – объяснил я кошке. – Она уже завелась во мне, будет развиваться и сгложет меня”.
“Боже! Это апрель!” – воскликнул я, почему-то испугавшись, и крупно написал: “Конец”.
Сказала она так: “Скажите, Максудов, а ваш роман пропустят?”
“Ни-ни-ни! – воскликнул пожилой литератор, – ни в коем случае! Об “пропустить” не может быть и речи! Просто нет никакой надежды на это. Можешь, старик, не волноваться – не пропустят”.
“Ты меня прежде поцелуй, – кричал пожилой литератор, – не хочешь? Вот и видно сразу, какой ты товарищ! Нет, брат, не простой ты человек!”
“И говорю я тебе прямо, – продолжал пожилой, – ибо я привык всем резать правду в глаза, ты, Леонтьич, с этим романом даже не суйся никуда”.
“Позвольте, тут какая-то путаница…” – подумал я, до того не вязался вид вошедшего человека с здоровым хохотом и словом “расстегаи”, которое донеслось из передней.
“И знаете ли, какая мысль пришла мне в голову, – зашептал Ильчин, от таинственности прищуривая левый глаз, – из этого романа вам нужно сделать пьесу!”
“Перст судьбы!” – подумал я и сказал: “Вы знаете, я уже начал её писать”.
“Нет, Людмила Сильвестровна, так невозможно, – отозвалась Торопецкая, – возьмите вы анкету домой и заполняйте её сами, как хотите”.